ВСЕ СТРАСТИ СТРЕМЯТСЯ К ВЕЧНОСТИ: ROMEO + JULIET
Приглашаем на премьеру спектакля
30 и 31 марта
19:30
ул. Врублевского, 33
Вход свободный.
Страсти, переполняющие чашу жизни, страсти, изливающиеся через край этой чаши - вот первое впечатление о спектакле. Нечто родственное с идеей барокко. Не есть ли это духовная сила, ощущающая с внутренней неизбежностью чистое бесконечное пространство как безусловную действительность и признающая вторичными все чувственные образования?
"Пространство есть априорная форма созерцания" - формула Канта и программа того движения, которое началось с Леонардо. В этом странном, искусственно созданном, намеренно открытом и холодном пространстве разыгрывается история, в которой "и ненависть мучительна и нежность". Окружающий холод будет постоянно и настойчиво напоминать о себе. В виде проекции заснеженного и замерзшего озера над которым летят две птицы. Окружающий холод заставляет идеалистов вести войну без победы с призраками неверия, жаждать gloria и пожирать "веру в себя" из рук опьяненных льстецов. Об этом напомнит и священник в келье, который и не священник вовсе, а скорее рефлексирующий интеллигент, мучающийся гамлетовским вопросом.
"И ненависть мучительна и нежность", - неприятный рефрен, повторяющийся снова и снова, удаляющийся и возвращающийся эхом новых жестокостей и смертей: Меркуцио, Тибальт, Парис, молодые люди из обоих группировок. Всего этого слишком. Молодости свойственно не знать меры, и только две вещи интересны ей, в двух вещах она находит себя и узнает себя, упивается собой, утоляет свою жажду жизни, это опасность и игра, это борьба и любовь. Борьба, в которой все против всех. Борьба ради самой борьбы, борьба, с необычайной легкостью переходящая от задора и игры к жестокости и гибели. Такая же, не уступающая ей по силе и любовь.
Любовь и война - вот два единственных дела достойные настоящих людей. "Всякий человек всегда несет в себе два совпадающих во времени запроса, один обращен к Богу, другой к Сатане, - говорил Шарль Бодлер. Война - это не тяга к смерти, это глубокая внутренняя потребность смелых молодых людей в вечности, это запрос на бесконечность, реализуемый в борьбе с другими, преодоление себя и собственного страха перед возможной гибелью. Любовь - реализация запроса на жизнь, устремление к сущности жизни, к моменту, где жизнь расцветает и на краткий миг являет себя во всем своем неземном, поражающем самое смелое воображение великолепии. В таких людях, ищущих любви и войны, как и в самой молодости, всего слишком.
Именно в этом смысле все персонажи в спектакле - люди минуты, экзальтированные, чувственные, ребячливые, легкомысленные и взбалмошные в недоверии и в доверии; часто мстящие, с чарующей легкостью переходящие все мыслимые пределы своих страстей, и исчезающие, пока не уподобятся блуждающим огонькам, притворяясь в то же время звездами.
Обычно таких как они народ называет идеалистами. Но что может знать народ о них? Идеалисты ведут свою, неведомую обычным людям войну. И каким мучением являются эти великие художники жизни для того, кто наконец разгадал их! "Какая мука любить и не иметь возможности броситься к нему!". "Я умертвила бы тебя своими ласками!" Две эти фразы Джульетты говорят об этой войне больше, чем нам бы может быть хотелось.
Ромео и Джульетта - это дети звезд, поэтому у них нет, да и не может быть родителей. Они сами и есть сверхновая звезда, и свет от ее взрыва доходит до нас слишком поздно, тогда, когда звезды больше нет. Нам повезло если мы видели этот свет, тогда к нам приходит осознание, что ничего, даже отдаленно напоминающего нам по красоте эту историю, с нами не произошло и никогда не произойдет.
С осознанием этой мысли, а может быть, с нежеланием додумать ее до конца, приходит к нам глубокая наша грусть и печаль. Именно на это и намекает ницшеанское "все страсти стремятся к вечности". Что может быть общим, то всегда имеет мало ценности. В конце концов дело должно обстоять так, как оно обстоит и всегда обстояло: великие вещи остаются для великих людей, пропасти - для глубоких, нежности и дрожь ужаса - для чутких, а вообщем всё редкое - для редких.
